Разумеется, Лена преувеличивала, и положение вовсе не было таким трагичным. Она и сама это понимала, но в тот день, еще не оправившись от утренних переживаний, она все воспринимала чересчур остро.
Действительно, случаи, подобные тому, что произошел сегодня, бывали и раньше. Иногда врачи на приеме интересовались: умеет ли девочка читать, учится ли, по какой программе – обычной или вспомогательной… Для таких вопросов были основания – ее заболевание нередко сопровождалось умственной отсталостью. Врачи об этом знали, знала и сама Лена.
Ей повезло: у нее был нормальный интеллект, она не была полностью парализована… Она знала, что это такое – несколько раз лечилась в санатории и общалась с собратьями по недугу. Она плохо ходила – но все же ходила! Ее руки, несмотря на паралич, могли писать и рисовать. И она училась, интересовалась наукой, читала Бунина… А ведь она знала детей, которые в тринадцать-четырнадцать лет не знали ни одной буквы.
Лет в четырнадцать, перерыв всю медицинскую литературу, какую смогла достать, она вычитала в ней все о нервной системе, параличах, олигофрении… Она была уверена, что разум – главное в человеке. При этом себя она считала то чуть ли не гением, то наоборот… На фоне таких метаний из одной крайности в другую вопросы посторонних людей воспринимались очень болезненно. На врачей, правда, обиды не было – они знали, о чем спрашивали.
Был в этом, конечно, и чисто подростковый мотив: «Я уже взрослая!» Но на него накладывалась вся необычность ее положения. Слыша вопросы, обидные для себя, она все же сохраняла спокойствие.
Но сегодня произошел срыв…
– Ну что с тобой сегодня? – Немо осторожно коснулся рукой ее плеча. Лена сидела на стволе поваленного дерева, низко опустив голову и закрыв лицо руками.
– Лена…
Ничего не ответив, она встала и вновь села на Фомальгаута. Некоторое время они ехали молча. Лена заговорила, когда до мостика через ручей осталось метров семьсот.
– Ты должен помнить Сашу Боброва, – сказала она, – ты ведь тогда уже пришел к нам…
– Кого?
– Сашу Боброва. Я в санатории была в одиннадцать лет, помнишь?
– Ну конечно! Это тот мальчик, который не мог держать ручку…
– Он самый. Ни руки, ни ноги не работали, даже говорить он не мог. Какие тут, казалось бы, способности, какая учеба? А он сидит в классе за партой и делает задание по русскому с помощью детских кубиков… Он был местный, не первый раз в этом санатории. Я от нянечек слышала, что когда ему было шесть лет, он умел читать, и никто не верил: как это – не говорит, а читать умеет. Проверили – написали на бумажке имя одной из медсестер. Он прочитал и на нее глазами показывает… Ему еще труднее, чем мне…
– Конечно. Но трудности существуют, чтобы их преодолевать. Некоторые люди не понимают тебя, но ведь с этим не только ты можешь столкнуться…
– Но ведь и ты, и Аронакс, и все остальные – вы же меня понимаете!
– Ты сама это знаешь. Зачем мне отвечать на нелепый вопрос?
В небе блеснула яркая вспышка.
– Кто-то с Луны прилетел, – сказала Лена, глядя в ту сторону.
– Это Кеяна, наверное. Она утром улетела, но к вечеру хотела вернуться.
– Да, скорее всего, это она…
Впереди показался Глицериновый ручей. Переехав через мостик, они оказались на Плато Кругозора – самой заселенной части острова. Тут находилось жилище первых колонистов – Гранитный дворец, представлявший собой природную пещеру в гранитном кряже. Прежде она была скрыта водами озера Гранта, но Сайрес Смит, взорвав гранит нитроглицерином, понизил уровень воды в озере и тем самым обнажил вход в пещеру.
Впрочем, обо всем этом можно почитать у Жюля Верна, а пока опишем то, чего великий фантаст не предвидел.
В том же гранитном кряже было еще несколько пещер, правда, меньших размеров. Их нашли в период новой Колонии и, естественно, постарались приспособить под свои нужды. Часть пещер расширили, и теперь они служили жилищами. Другие были превращены в хозяйственные помещения.
В общей сложности на Плато Кругозора жили около двадцати человек. Тут была небольшая электростанция, работающая от водопада, действовала телефонная и радиосвязь, соединяющая плато с космодромом, Пещерой Даккара и домами остальных колонистов, разбросанными по лесам. Небольшой поселок в пять домов на полуострове Извилистом, еще несколько одиночных домов – вот чем располагали колонисты. Всех это вполне устраивало. Всех… если не считать Пенкрофа. Он, как и прежде, мечтал о фабриках, заводах, железных дорогах… Теперь к ним прибавились еще и небоскребы в сто этажей. Простодушному моряку как-то раз задали вопрос: что будут делать с этими небоскребами полсотни человек? Подумав, Пенкроф, казалось, немного охладил пыл своей фантазии, но очень скоро заявил, что, по его мнению, на остров нужно переселить жителей Луны: «Каково им там, бедным, в темноте и духоте, пусть к нам идут, на солнышко да на вольный воздух!»… Возможно, в этом что-то и было, но предложение являлось слишком серьезным. Вмешиваться в жизнь лунной цивилизации столь кардинально они не имели права.
…Лена хотела открыть дверь в конюшню, но ее опередил Айртон, выходя наружу.
– Вот ты где… – мрачным тоном сказал он, глядя на Фомальгаута. – Хотел на нем поехать, выхожу – его и след простыл. Пришлось взять этого дурака Кастора, который от каждого камня, как от чёрта, шарахается…
– Сочувствую, Айртон, но тогда мне не на ком было бы ехать… Как Каллисто?
– С ней тоже забот не оберешься. Хочу ей бок смазать мазью, а она мне ногу подставляет. Я ж ей только что менял повязку…
– Вы меняли повязку? – встревожился Немо. – А рану промывали?
– А ее чем-то надо было промыть?
– Да, там стоит флакон… Ничего, сейчас я сам все сделаю.
Увидев вошедших, Каллисто подняла голову. Она была редкой и красивой масти: по всему ее телу на белом фоне были разбросаны мелкие черные пятна. Наши предки называли такую масть «чубарая».
Правая передняя нога лошади была забинтована. Присев на корточки, Лена осторожно дотронулась до нее.
– Больно? – с жалостью спросила она и услышала ответ: «Конечно, больно. Но ничего, терплю, как видишь».
– Лена, посторонись, – сказал Немо, взяв в руки флакон с лекарством. Присев, он осторожно снял бинты. – Сухожилия и связки целы. При такой ране это редкое везение. Еще несколько раз сделать промывание, чтобы избежать воспаления, – и все будет в порядке. Главное – не пытаться пока вставать. Слышишь, Каллисто?
Ну конечно же, она слышала! Она даже не хотела подтвердить это мысленным ответом – лишь кивнула головой в знак согласия.
Скрипнула дверь, и в конюшню вошла Кеяна. На фоне яркого света из открытой двери ее фигурка казалась особенно хрупкой. Сразу бросалась в глаза некоторая неправильность пропорций ее тела: немного большеватая голова, узкие плечи… Она казалась ровесницей Лены, но на самом деле ей было девятнадцать лет… или, что будет вернее, двести тридцать периодов обращения Луны вокруг Земли – ведь Кеяна была родом оттуда. Ее большие серые глаза видели каждый камень, каждую трещину в полумраке жилищ и полной темноте проходов между лунными пещерами. На Земле же, при ярком солнечном свете, ей приходилось надевать темные очки, как сейчас. Закрыв дверь, она сняла их.
– Здравствуй, Кеяна! – Лена подбежала к ней.
– Привет… Прости, что не пришла вчера…
– Ну что ты! Это ведь из-за Каллисто…
Кеяна уже была возле лошади: ласково поглаживала ее шею, шептала что-то ей на ухо… Осмотрев рану на боку, она стала посыпать ее каким-то порошком.
– Что это? – Немо подошел к ней.
– Порошок из семян коччи. Мы его всегда применяем при ранах…
– Подожди! – Он отнял у нее мешочек. – Откуда ты знаешь, будет ли он действовать… – он смолк и повернулся к Каллисто, которая, очевидно, что-то передавала ему. – Ну что ж, лечите, если вы уже пробовали, – сказал он через некоторое время, отдавая порошок Кеяне. – Но только рану на боку – ногу не смейте трогать!
…Оставив лошадей в конюшне, Лена, Немо и Кеяна направились к Гранитному дворцу. По дороге Кеяна рассказывала о новостях Луны.
– Недавно раскопали еще один завал и нашли обломки каких-то механизмов. Что это – пока трудно судить. Ильсор сейчас с ними возится… А старики говорят, что к ним нельзя прикасаться – на них проклятие лежит… И почему они все непонятное непременно относят к потусторонним силам? Вы это смогли победить, а нам придется только начинать борьбу.
– Мы – победили? – Лена скептически пожала плечами. – Глядя на всевозможных экстрасенсов, астрологов, знахарей, я бы так сказать не решилась.
– Сейчас нужно прежде всего выяснить, почему это стало загадкой для твоего народа, Кеяна, – сказал Немо. – Ведь нет никакого сомнения, что эти обломки – остатки былого уровня вашей цивилизации. Но почему вы ничего не знаете о своем прошлом? И на Луну вы, очевидно, попали с какой-то другой планеты…
– С Земли! – сказала Кеяна. – Я уверена в этом.
– Атлантида? – улыбнулся Немо.
– Да, Атлантида! – воскликнула Кеяна. – Я верю, что мы – потомки атлантов. Мы забыли об этом, но об Атлантиде помнят земляне…
– К сожалению, я в этом сильно сомневаюсь. Не забывай, что я видел этот затонувший материк. То, что мне удалось изучить, свидетельствует об очень высокой культуре для того времени – и только. Цивилизация Атлантиды достигла уровня, который после был достигнут Элладой – но не больше. Ни о каких полетах в космос не могло быть и речи! И потом, ты же знаешь – между нами большое биологическое различие…
Кеяна лишь упрямо мотнула головой, не собираясь отказываться от своей идеи. Лена слышала такие разговоры уже не первый раз. Чью сторону принять, она не знала. Но в глубине души ей хотелось, чтобы права оказалась Кеяна.
…У входа в Гранитный дворец стояли Сайрес Смит, Герберт и Наб. Немо подошел к ним и был вовлечен в разговор о хозяйственных делах – они обсуждали место нового загона для муфлонов. Лена с Кеяной отошли в сторону.
– Тебя Акина и Кинош в гости приглашали, – сказала Кеяна. – Я пообещала, что как только встречу тебя, так и приведу.
– Значит, можно прямо сейчас?
– Конечно!
