… – Лена, ты здесь?
– Немо! Проходи. Еле-еле удалось сюда выбраться. Как мне надоели все эти гости, поздравления… «Тебе пятнадцать лет, тебе пятнадцать лет…» Шуму-то! Как будто мне не пятнадцать, а сто пятнадцать!
– Ну, а если еще и я тебя поздравлю? Надеюсь, ты не выгонишь меня прочь?
– Тебя – выгнать?! Немо, не болтай чепухи!
– Но я, кажется, пришел первым? Где же все остальные –Аронакс, Ленд, Консель, Ильсор, Кеяна? Сейчас уже почти три часа, а они сказали, что будут у тебя в два.
– Не знаю… Ты сейчас с «Наутилуса»?
– Нет, из Гранитного дворца. Обсуждал с Сайресом план экспедиции к звезде Барнарда. Кстати, что ты об этом думаешь?
– Вот поговорю с Ильсором, тогда и отвечу. Конечно, проект очень заманчивый. Но звездолетом командует именно Ильсор, и в первую очередь надо спрашивать его. Одно дело летать по Солнечной системе или на Рамерию, в окрестностях которой всё тоже давно известно, и совсем другое – звезда Барнарда. Что там вокруг неё крутится – никто не знает.
… – Лена, можно войти?
– Вот вы, наконец! Здравствуйте, Аронакс.
– С днем рождения!
– Ленд, Консель, спасибо! А где Кеяна и Ильсор?
– Они не придут. Видишь ли, утром Каллисто упала и сильно поранилась. Кеяна сейчас возле нее… и Ильсор тоже.
– Боже мой, Каллисто! Что с ней?
– Ссадина на боку, но это пустяк. Гораздо серьезнее то, что она проколола каким-то острым прутом ногу, внизу, около копыта… Да не волнуйся ты, вылечим! Ничего тут страшного нет. И потом, была бы это обыкновенная лошадь – но ведь это Каллисто! Она спокойно дала обработать ногу, мы ее перевязали…
– Словом, Лена, за Каллисто ты не беспокойся.
– Хорошо, Немо, не буду. Ну, а теперь, гости дорогие, прошу к столу… на котором, правда, никаких кушаний нет.
– И не надо! Беседа вполне их заменит. Кстати, прочти нам то стихотворение Бальмонта, о котором ты как-то упоминала…
– Бальмонт? Это, наверное, «Далекое»… Нет, Аронакс, мне не хочется сейчас это читать…. Может, лучше что-нибудь из Бунина? Вот и книга как раз тут лежит…

Странный разговор, не правда ли? Вы, конечно, узнали имена героев Жюля Верна. Может быть, кто-то даже вспомнил Ильсора – инопланетянина из сказки А. Волкова «Тайна заброшенного замка». Но мы услышим еще много имен, знакомых нам по книгам. Кому-то, быть может, они покажутся совершенно несовместимыми. Только пылкая фантазия могла поставить их рядом.
Так оно и было на самом деле.
Впрочем, было ли это фантазией?..
Лена появилась на свет с тяжелым врожденным заболеванием. Девочка плохо ходила, не работала правая рука. Не все могли понять ее речь – нечеткую, со смазанными звуками.
Конечно, все это тяжело сказалось на ее жизни. Она очень редко выходила на улицу и почти не общалась с другими детьми. Они принимали ее в свои игры очень неохотно: трудно понять, что она говорит, да к тому же в подвижные игры играть не может… Ее изредка приглашали играть в «дочки-матери», но эта нехитрая игра ей быстро надоедала. Она уходила домой, брала свои игрушки и играла по-своему. Куклы у нее становились то сказочными королевами, то артистами, то космонавтами или инопланетянами… Часто она не отводила себе никакой роли в игре, являясь лишь автором и постановщиком тех историй, которые происходили с игрушками. Она как бы наблюдала их жизнь со стороны. Впрочем, бывало и так, что она брала себе главную роль – доброй волшебницы, королевы…
Она любила рисовать – левой рукой, тоже пораженной болезнью, хотя и в меньшей степени, чем правая. Сюжетами рисунков становились любимые сказки Лены или ее собственные фантазии – например, девочка со странным именем Литикайка…
Учиться (на дому) она начала с восьми лет, но читать научилась года за два до этого. Возможно, умение читать помогло ей: в первых классах она все легко усваивала.
Рисование она не бросила, но главной ее страстью стало чтение. Она читала запоем, проглатывая все, что попадало ей в руки. Перерыла все книжные полки у себя дома, а также у соседей и родственников. Мать носила ей книги из двух библиотек…
Ходила она по-прежнему плохо, часто спотыкаясь и падая даже дома. На улице же непременно требовалась чья-то поддержка. Но она не замечала этого: вместе с книжными героями она покоряла горные вершины, летала к другим планетам, плыла по морям…
А со сверстниками отношения по-прежнему не складывались. Никто из соседских детей не любил читать. А она не любила, да и не могла, играть в прятки и салочки.
Она придумывала игры с вопросами и ответами: про книги, про фильмы, про животных… Но девчонки, в лучшем случае, играли в них очень неохотно, а в худшем – просто отказывались. Так и получилось в конце концов, что все связи со сверстниками распались. Контакты с внешним миром для нее ограничились обществом родителей и учителей.
Разумеется, это было плохо.
Надо было что-то делать, но что?
Если бы такая ситуация сложилась на два или три года позже, возможно, она оценила бы ее и постаралась исправить: не переставала встречаться с девочками, научилась бы ценить их интересы… Но тогда ее детское «я» бессознательно нашло другой, более лёгкий выход. Она, как, наверное, любой ребенок, любящий читать, не могла смириться с тем, что у любимых книг есть конец, пусть даже хороший – и начинала придумывать продолжение. Часто она включала в это продолжение себя, переносила героев из прошлого или будущего в наше время… Так, годам к десяти, и сформировалось то, что она называла «Колонией».
Истоком этого названия стал жюльверновский роман «Таинственный остров». Она «возродила» погибший от взрыва вулкана остров Линкольна, и шестерка отважных колонистов во главе с Сайресом Смитом вновь жила там. Но не только она: остров стал вместилищем целого мира ее любимых книг. Тут поселились герои и Жюля Верна, и Ивана Ефремова, и Александра Беляева, и чуть более наивные, но не менее любимые ею герои Кира Булычева и Яна Ларри… Они плавали под водой на «Наутилусе», капитаном которого по-прежнему был Немо, построили звездолет «Хирон» – его экипаж возглавил Ильсор. Они летали к звездам и планетам, обнаружили лунную цивилизацию, организовали «содружество трех планет» – Земли, которую, увы, представляли лишь они, Луны и Рамерии – родины Ильсора. Они, наконец, могли путешествовать в прошлое и в будущее…
Шло время. Лена росла, а колония на острове Линкольна продолжала существовать. Число ее членов увеличивалось еще года два или три, а потом этот рост остановился.
Почти все жители острова были героями фантастических и приключенческих книг.
Но только не подумайте, что Лена не читала ничего другого! Новые члены Колонии перестали появляться тогда, когда она взяла в руки Пушкина, Толстого, Чехова… Переделывать их на свой лад – у нее даже мысли такой не возникало! Но… поделиться впечатлениями от прочитанного она могла лишь с Аронаксом, Конселем или Ильсором – других собеседников у нее не было. Родители были заняты домашними делами, учителя только
объясняли школьную программу. И ей ничего не оставалось делать, как только бежать на «Наутилус»…
Не слишком ли она была оторвана от реальной жизни? Возможно. Может быть, через несколько лет она пожалеет об этом. Но пока что ее вполне устраивает такое положение вещей, и ей только что исполнилось пятнадцать лет.

…– Ну что ж, прочти нам Бунина, – сказал Аронакс.
– Хорошо. Вот одно стихотворение. С него и начиналось мое знакомство с бунинской поэзией, – Лена открыла книгу, но читать стала по памяти, не глядя в нее:

Черные ели и сосны сквозят в палисаднике темном,
В черном узоре ветвей – месяца рог золотой.

Слышу, поют петухи. Узнаю по напевам печальным
Поздний, таинственный час. Выйду на снег, на крыльцо.

Замерло все и застыло, лучатся жестокие звезды,
Но до костей я готов в легком промерзнуть меху,

Только бы видеть тебя, умирающий в золоте месяц,
Золотом блещущий снег, легкие тени берез

И самоцветы небес: янтарно-зеленый Юпитер,
Сириус, дерзкий сапфир, синим горящий огнем,

Альдебарана рубин, алмазную цепь Ориона
И, уходящий в моря, призрак сребристый – Арго.


– Зимняя ночь, звезды и черный силуэт дерева. Так и видишь эту картину.
– Между прочим, этот мотив встречается еще в нескольких бунинских стихотворениях, – произнес Немо. Он взял книгу и стал перелистывать страницы. – Вот, например, это: «Где в окнах небеса синели, а в этой сини четко встал черно-зеленый конус ели и острый Сириус блистал». И вот – «Сириус»:

Где ты, звезда моя заветная,
Венец небесной красоты?
Очарованье безответное
Снегов и лунной высоты?

Где молодость простая, чистая
В краю любимом и родном,
И старый дом, и ель смолистая
В сугробах белых под окном?..

– Немо, ты читаешь Бунина?! – воскликнула Лена. – Вот не знала…
– Представь себе, да. Почему это тебя так удивляет? Правда, прочел я его впервые недавно – всего около полугода назад.
– И что ты о нем думаешь?
– Поэзия – очень лиричная, образная. По-моему, она ближе к девятнадцатому веку, чем к двадцатому.
– Да, у меня такое же чувство. Впрочем, – Лена улыбнулась, – у него есть и такие стихи, которые поэтам прошлого столетия и в голову не пришли бы.
– Знаю, ты сейчас приведешь в качестве примера «Одиночество»: «Хорошо бы собаку купить». Так?
– Именно так. Но это, конечно, хрестоматийный пример, в любом предисловии прочитать можно…
– А что ты сама думаешь о Бунине?
– Я люблю именно его поэзию, хотя прозу я тоже читала. Знаешь, когда-то мне нравилась философия Тютчева. Но потом его стихи стали мне казаться… как бы лучше сказать… холодноватыми какими-то. В них все – голос одного разума. А Бунин… он чем-то похож на Тютчева, но это не бесстрастный философ, а прежде всего художник, глядящий на мир, живущий в нем, и только потом – осмысливающий… Бунинская поэзия – это что-то среднее между Тютчевым и Пушкиным.
– Кулинария для поэтов! – рассмеялся Нед Ленд. – Берем сто граммов пушкинских стихов, перемешиваем с Тютчевым, а для вкуса добавляем еще пять граммов Есенина…
– И правда, Нед! Нет, кроме шуток: мне нравятся почти все его стихи о природе, о деревенской жизни, «картинки с натуры». Из философских стихов больше всего люблю «Слово»: «И нет у нас иного достоянья! Умейте же беречь Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья, Наш дар бессмертный – речь».
– А «Путеводные знаки»? – спросил Немо.
– Мне трудно о них сказать что-то определенное. Я отношусь немного настороженно к стихам на мифологические темы… Но все же, и их я понимаю больше, чем стихи на подобные же темы, например, у Бальмонта… Ты читал Бальмонта? – спросила она с некоторой тревогой в голосе.
– Нет.
– Лена, где ты? Чай готов! – послышался голос из другой комнаты.
– Меня зовут, придется идти.
– Иди, конечно, – сказал Аронакс.
– Приходи сегодня вечером на «Наутилус», – добавил Нед Ленд.
– Приду обязательно.
Все четверо вышли из комнаты. Но через секунду вдруг вернулся Немо.
– Прости, совсем забыл, – сказал он, – Джордано просил тебя зайти на днях. Он привез из Италии какую-то книгу…
– Хорошо, я зайду к нему.
– Тогда – до вечера.
– До вечера, Немо.

Лена вышла из комнаты. Вернувшись часа через полтора, она достала с полки томик Бальмонта, уселась на диван и раскрыла книгу. Нашла знакомые строчки и вновь – в который раз! – перечитала их.
«Нет, – подумала она, – я никогда не смогу прочесть это вслух!»

ВПЕРЕД
НААЗАД
ОГЛАВЛЕНИЕ
ГЛАВНАЯ